"В поле зрения": Елена Елагина и Игорь Макаревич

Цикл интервью о самом веселом периоде отечественного искусства - последней четверти XX века. Мы познакомим Вас с теми, кто вершил исторический контекст того времени, с художниками и кураторами, входившими в состав таких объединений и групп как: "Клуб авангардистов (КЛАВА)", "Коллективные действия", "Мухоморы", "Чемпиионы мира", "Медицинская герменевтика", рок-группа "Среднерусская возвышенность", любительское объединение "Эрмитаж", "Детский сад"... Данный цикл приурочен к выставке "В поле зрения. Эпизоды художественной жизни 1986-1992" в Фонде культуры "ЕКАТЕРИНА".

Елена Елагина и Игорь Макаревич - с 1979 года участники группы «Коллективные действия». Участники многочисленных персональных и групповых выставок за рубежом и в России. Биография подробнее...

Какие выставки того времени (1986-1992), считаете самыми важными и интересными? Почему именно они имели такое значение, на ваш взгляд?

Елена Елагина: Все выставки в КЛАВЕ были очень важными.

Игорь Макаревич: «Клуб авангардистов», где Ануфриев был председателем в «зеленых колготках», «Дорогое искусство», «Дешевое искусство» - эту выставку делала Айдан, «Рыбная выставка» на даче у Паниткова.

Елена Елагина: Параллельно эта выставка была у нас в мастерской – называлась «Закрытая рыбная выставка», которую мы сделали по найденным каталогам, существовавшим в советское время.

Игорь Макаревич: Конечно же выставки МАНИ. Много было выездных выставок. Выставка с дачи Паниткова, к примеру, выехала в составе экспозиции МАНИ во Франкфурт и экспонировалась в Монастыре Кармелиток. Было превосходное время и превосходные люди. Было много энтузиастов, к примеру Руди Зайц – пожилой и страшно обаятельный человек, который в послевоенной разрушенной Германии разыскивал работы ранних экспрессионистов, спрятанные от нацистов. До этого я не встречал таких людей – на тот момент, ему было лет 70-, но он был ребячлив, как маленький мальчик, с профессорской эрудированностью, полностью открыт для общения и просто излучал доброжелательность. Когда он приезжал в Москву, то посещал наши выставки, общался с художниками, как говорится, в неформальной обстановке.

«Между весной и летом» - превосходная выставка, проходившая в Такоме и Бостоне. Большая выставка в музее Гронингена в Голландии. Запад открывал новое русское искусство, с одной стороны это выглядело достаточно наивно, но во всем было много неподдельного энтузиазма. Всё было полно энергии, оптимизма.

Игорь Макаревич и Елена Елагина, 1991г., Фото предоставлено из личного архива И.Макаревича и Е.Елагиной

Елена Елагина: Было очень много интересных выставок, очень яркое время. Были выставки в достаточно необычных местах – в Сандуновских банях, в Бутырской тюрьме.

Расскажите о КЛАВЕ. Как и почему вы решили стать участником объединения? Как Вы попали в списки КЛАВЫ?

Елена Елагина: Тут нельзя недооценить роль Бакштейна, он был организатором этих процессов. Помню, как мы ходили с ним по разным учреждениям, чтобы оформить «КЛАВУ» - соответственно и попадание в «КЛАВУ» получилось само-собой.

Игорь Макаревич: Дело в том, что в годы первых выставок "Клуба авангардистов", 1986 год, был еще силен «советский дух»…

Елена Елагина: Иосиф договорился о выставке с директором зала, но мы ждали милицию.

Игорь Макаревич: К сожалению, директора позже сняли, ведь еще была сильна цензура и осторожность властей, они опасались буквально всего нового, и кто высовывался, мог поплатиться рабочим местом. Мир сильно изменился с тех пор и художественный процесс, и окружение. Тогда мы были в благожелательном режиме, можно ли представить, что сейчас кого-то пустят в тюрьму c художественными работами, да и весьма далёкими от традиционного искусства? Сейчас возродилось почти советское враждебное отношение к творчеству, а тогда бюрократы были обезоружены духом времени и их обычная злоба и настороженность были на время нейтрализованы.

Елена Елагина: К слову, начальник бутырской тюрьмы то ли закончил консерваторию, то ли был каким-то музыкантом…. Здесь, конечно большую роль играло обаяние Иосифа Марковича – он все время находил какие-то места для проведения мероприятий, постоянно всех подбадривал.

Чем для Вас были объединения? Почему художники объединялись? Лично вам интересней было работать индивидуально или в группе?

Елена Елагина: В то время, когда появилась свобода, художники, которые по природе своей деятельности всегда тяготели к неким сообществам, начали объединяться в большие группы, образовывать сквоты – в Фурманном переулке, в Чистопрудном, в Трехпрудном.

Игорь Макаревич: Мы лично, уже состояли в группе «Коллективные действия». Да и вдвоем мы составляли некую микро-группу. Если говорить про групповые образования того времени, в противовес предыдущей эпохе, когда в неофициальном искусстве доминировал дух индивидуализма, то здесь, когда все открылось, при крайне доброжелательном общем фоне, стали проходить групповые выставки в которых художники становились кураторами. К примеру, на Профсоюзной 100, были выставки, которые делали сами художники.

Игорь Макаревич. Фото предоставлено из личного архива И.Макаревича и Е.Елагиной 

Была ли конкуренция между художниками? Как складывались отношения в группах?

Елена Елагина: Мы как-то особо не замечали конкуренции, конечно были какие трения, когда делали выставки, но это естественно.

Игорь Макаревич: С одной стороны, у творческой единицы всегда существует некая конкуренция и болезненное отношение к творчеству других. Если вернуться эпохой раньше, к знаменитому разговору Иосифа Сталина с Пастернаком, где он спрашивал его о Мандельштаме - Пастернак пустился в разговоры, что вождю очень не понравилось и он перебив спросил: - «Он хороший поэт?». Пастернак забыв, с кем он разговаривает ответил: «Ну вы знаете, спрашивать одного поэта о другом, это как спрашивать у одной красивой женщины о красоте другой!»

Елена Елагина: В то время открывшаяся возможность выставлять свои работы было таким чудом, что художники забыли и о конкуренции и о собственной выгоде и охотно помогали друг другу.

Игорь Макаревич и Елена Елагина, 1993г., Фото предоставлено из личного архива И.Макаревича и Е.Елагиной 

Насколько начало «коммерческого этапа» повлияло на ситуацию в художественном сообществе?

Елена Елагина: Коммерческий этап начался после аукциона Sotheby's.

Игорь Макаревич: Не то что начался, мы его почувствовали. Мы даже не знали, что это такое … (смеется).

Елена Елагина: Мы, конечно, обсуждали вопросы коммерческого искусства, но на самом деле были в этом смысле совершенно невинны. Ведь при советской власти коммерческие вопросы были изъяты из сознания.

Игорь Макаревич: Это трудно понять, не ощутив на своей шкуре, что есть коммерческое, что есть не коммерческое.

Елена Елагина: Тогда стали открываться галереи – открылась «Первая галерея», задачи у которой были коммерческими.

Игорь Макаревич: Нужно сказать, что почти все галереи, которые открылись в то время, скорее были клубами, а не галереями. Они старались быть коммерческими, но это ни у кого так и не получилось, да и не могло, потому что для этого нужно какое-то представление о финансовых отношениях, а денег просто не было, в этой сфере они почти не вращались. Это приводило часто к казусам: некоторые художники назначали за свои работы немыслимые суммы, будучи совершенно никому неизвестными. Тут интересно соприкосновение криминального мира и художественного. Собственно говоря, это было соприкосновение людей свободных профессии и с той и с другой стороны, Так вот, криминалу почудилось, что в мире художественном могут возникнуть какие-то крупные финансы. В конце концов, на выставке появились откровенные бандиты, стали предлагать своего рода заказы, но все быстро поняли чем это может на самом деле кончиться.

Елена Елагина: Помню, один известный галерист и художник делал выставку в Манеже, где выставил автомобиль Брежнева, он назвал очень большую цену за свою работу в интервью одному из журналов. Вот и коммерческий интерес…. (смеется) Инсталляция состояла из роскошного лакированного лимузина (Ивана царевича) и мраморной скульптуры лежащей девушки (спящая красавица)

Игорь Макаревич: Чтобы повысить престиж своей инсталляции, он назвал цену за свою инсталляцию исчислявшуюся в несколько сот тысяч долларов. Вот он приходит в свою галерею и его помощница говорит: - «Вас там ждет какой-то человек». Входит не очень чисто побритый пожилой человек, в потертом «кожане», садится, откидывает полу пальто, вынимает здоровый револьвер и говорит: - «Чего ты Саш, племяша моего забижаешь?». И рассказывает вымышленную историю о своём племяннике, который собирался якобы жениться на девушке, позировавшей для инсталляции «Спящая красавица», а у бедных молодых не было денег на свадьбу.

Елена Елагина: Это был какой-то бывший криминальный авторитет. (Смеется)

Игорь Макаревич: Он освободился и ему было нужно какое-то интересное дело – проявить себя в новой обстановке. Художник очень серьезно отнесся к предложению, подняв все свои «связи» … На следующий день, когда пришел этот «дедок», его встретили два крепких, молодых человека, попросили художника выйти, пять минут длился разговор за закрытыми дверями, «дедушка» вышел присмиревший, один из защитников художника положил ему в карман «кожана» 100$ купюру и сказал: - «Это тебе дедуля на дорогу».

Актуальный художник того времени, кто это? Что значило понятие «актуальное» в то время? А сейчас?

Елена Елагина: Сейчас, думаю – это активизм . А раньше актуальными художниками были Бренер, и Кулик. 

Какие основные темы Вашего творчества? Поменялись ли они со временем?

Елена Елагина: Мы как работали, так и работаем над теми-же темами. У нас постоянный интерес по изучению архива.

Игорь Макаревич: Мы получили большое наследство от предыдущей эпохи, которое еще долго предстоит осмысливать, а поскольку мы любим работать с историческим материалом, мы продолжаем это направление.

Игорь Макаревич и Елена Елагина. Фото предоставлено из личного архива И.Макаревича и Е.Елагиной 

Как вы воспринимаете современную художественную ситуацию?

Елена Елагина: Мне кажется не очень перспективно. Такое впечатление, что ничего нового уже быть не может, а надежды на развитие технологий не очень велики, разве что появятся новые гении…

Игорь Макаревич: Искусство стало более профессиональным и в большей степени отвечает интернациональным понятиям.

Елена Елагина: Ранее, была задача интегрироваться в интернациональный контекст, вот думаю, в какой-то мере это получилось.

Может быть, какое-то пожелание молодым художникам?

Елена Елагина: Не раствориться окончательно в этом самом интернациональном контексте.